Евгений Степанович Богословский (1941–1990)

Смерть всегда жестока, и примириться с ней невозможно. Особенно несправедливо, когда она уносит человека молодого, талантливого, замолчавшего на полуслове. 21 июля 1990 г. в возрасте 48 лет ушел из жизни Евгений Степанович Богословский. Последнее десятилетие он мужественно боролся с неизлечимой болезнью, отнимавшей остатки сил, и все же именно в эти годы были созданы его наиболее значительные работы, уже ставшие классикой отечественной египтологии. Безвременная кончина Евгения Степановича — огромная потеря для науки, которой он отдавал себя без остатка.

Е. С. Богословский родился 21 августа 1941 г. в Новокузнецке. Интерес к истории и культуре древнего Египта пробудился у него довольно рано, и еще студентом-первокурсником он начал переписку с М. Э. Матье, одним из крупнейших наших египтологов. Милица Эдвиновна сыграла в судьбе Евгения Степановича определяющую роль — прирожденный педагог, она увидела в нем качества, необходимые для настоящего ученого, и помогла их развить. Евгений Степанович учился в Пермском университете, в 1964 г. закончил его по кафедре истории древнего мира, н все эти годы продолжались заочные консультации у М. Э. Матье. Затем — аспирантура в Эрмитаже, где Милица Эдвиновна стала, наконец, официальным руководителем своего давнего ученика. К сожалению, в это время она была уже больна, и первых успехов Евгения Степановича ей увидеть не довелось; после смерти М. Э. Матье руководство ее аспирантом берет на себя Б. Б. Пиотровский.

В Эрмитаже Евгений Степанович провел несколько лет, чрезвычайно важных для его формирования как исследователя. Из него получился бы прекрасный эрмитажный хранитель — для этого у него были все необходимые качества — знания, исследовательская дотошность, любовь к памятникам древности, обеспокоенность их судьбой. Однако наука академическая привлекала его все же больше, и с 1968 г. он становится сотрудником Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР, где и прошли все его, к сожалению недолгие, годы самостоятельного творчества. В институте он обрел идеальную академическую атмосферу, там же он нашел и второго своего учителя — Ю. Я. Перепелкина. Юрий Яковлевич привил своему ученику научную основательность, трезвый, лишенный какой бы то ни было фантазии взгляд на источники, умение на основании мельчайших незаметных деталей делать серьезнейшие выводы. Все эти качества были в высшей степени присущи самому Юрию Яковлевичу, и порой на страницах работ его ученика мы как бы встречаемся с самим учителем. Вместе с тем в своих трудах Евгений Степанович очень индивидуален, его стиль отличают доведенный до совершенства лаконизм, строгость и некоторая сухость, за которыми стоят редкостные знания — автор уверен в каждом своем слове и может подтвердить его свидетельствами памятников. А к памятникам он умел подходить очень интересно, комплексно, извлекая из них максимум информации.

Всю свою научную жизнь Е. С. Богословский посвятил исследованию социально-экономического устройства Египта эпохи Нового царства, причем важнейшим источником для него служили материалы поселка и гробниц работников фиванского некрополя в Дейр эль-Медине, дающие уникальную возможность очень полно и разносторонне проследить на протяжении многих поколений историю небольшой, но очень показательной группы египтян, занятых в материальном производстве. Изучение Дейр эль-Медины — занятие очень специфическое, и если говорить о «дейр-эль-мединистике» как о самостоятельной дисциплине в рамках египтологии, то в ней Евгений Степанович был одной из крупнейших фигур, стоящих наравне с Як. Янсеном, а в ряде аспектов приближающихся к Я. Черны. Его неоспоримые заслуги в этой области были признаны учеными всего мира, относившимися к нему с глубоким уважением и почтением; в условиях неестественной изоляции отечественной науки от мирового научного процесса он, будучи исследователем очень русским, принадлежал египтологии всемирной.

Во второй половине 60-х годов выходят в свет первые, преимущественно публикационные статьи Е. С. Богословского. Затем в 1972-1973 гг. на страницах ВДИ стараниями Н. М. Постовской, принимавшей большое участие в судьбе молодого ученого, появляется ряд статей под общим названием «Памятники и документы из Дейр эль-Медина, хранящиеся в музеях СССР». Это по существу разделенная на части большая монография — полный свод соответствующих памятников, снабженный тщательнейшим комментарием.

К тому же времени относится и его первая книга, завершенная в 1972 г., представляющая собой переработанный вариант защищенной в 1968 г. кандидатской диссертации и опубликованная лишь в 1979 г.— «Слуги фараонов, богов и частных лиц». Посвящена она понятию «послушный призыву», встречающемуся особенно часто в правление XVIII династии. Подобные терминологические исследования широко распространены и на современном уровне развития египтологии представляются наиболее перспективными, но, к сожалению, зачастую они остаются сугубо формальными, сводящимися лишь к непосредственному анализу источников и не касающимися стоящей за ними реальности. Исследование  Е. С. Богословского в этом смысле выгодно отличается. Собрав все имеющиеся материалы и тщательно их изучив, он не только установил, что термин «послушный призыву» не является социально-экономическим по содержанию, но и пришел к выводам гораздо более общего порядка. Ему удалось показать, что вопреки распространенному мнению о том, будто «послушные призыву» являются группой работников фиванского некрополя, это обозначение распространялось на представителей разных слоев египетского общества, «прилагалось и к рабам — и к рабовладельцам, и к вельможам — и к работавшим на них людям», а значит, оно не находит никаких соответствий в наших терминологических системах и отражает «неопределенность, расплывчатость социального мышления египтян этого времени» (с. 146). Свой главный вывод автор сформулировал следующим образом: «Вероятно, напрасно искать в египетском языке такую социальную терминологию, которую можно было бы просто переложить на привычные нам понятия. Любые такие попытки не объясняют истинную природу египетского общества, создавая иллюзию не существовавшей в действительности стройной общественной системы. Насколько я понимаю, египтяне по уровню общественного самосознания и по строю мышления не могли охватить всю социально-экономическую структуру общества в целом, а тем более — ее механику развития. Это задача современного исследователя, и успешно она может быть разрешена только в том случае, если такой исследователь окажется в состоянии отвлечься от того, что известно об общественном устройстве других стран, и сможет понять древнеегипетское общество изнутри, уяснив и осмыслив его особенности, возможности и способы его отражения в сознании самих древних египтян» (с. 147). Это заявление послужило программой всей дальнейшей деятельности Е. С. Богословского, которой он придерживался неукоснительно.

Главным трудом его жизни оказалась книга «Древнеегипетские мастера» (1983), защищенная в 1986 г. как докторская диссертация. Евгений Степанович всегда был сторонником тотального учета памятников, и это позволило ему создать работу, во многих отношениях неповторимую. Это всестороннее исследование жизни поселка в Дейр эль-Медине основано на полной росписи источников, что качественно отличает его от всех предшествующих работ на аналогичные темы. На Западе проекты таких масштабов сейчас осуществляют целые коллективы, использующие компьютеры, здесь же грандиозная работа была осуществлена одним человеком, единственным инструментом которого была созданная им самим картотека, учитывающая многие десятки тысяч памятников. В деталях эту книгу можно дополнять, ибо еще появятся новые источники, но в целом она уже навсегда останется той основой, которую не смогут игнорировать и от которой неизбежно будут отталкиваться новые исследователи эпохи. В кратких словах невозможно хотя бы перечислить поднятые и разрешенные в книге проблемы, которые чрезвычайно многочисленны и разнообразны — от степени осознания египетским художником своего авторства до соотношения должностного владения и собственности в Новом царстве. Нельзя, однако, не отметить того, что в результате предпринятого исследования впервые более или менее четко вырисовалась система организации новоегипетского общества и ее отличия от систем Старого и Среднего царств.

Последняя книга Евгения Степановича, которая выйдет в 1991 г.,— «Новые источники по истории древнего Египта XV-X вв. до н. э.»— знаменует собой переход к новому этапу его творчества. Говорить о ней еще рано, ибо она знакома лишь нескольким коллегам, прочитавшим рукопись, но и не сказать о ней несколько слов нельзя. Очень трудно определить ее жанр — это комментированная публикация памятников, хранящихся во многих музеях мира, но вместе с тем и нечто гораздо большее, чем просто публикация. Памятники подобраны с глубоким, хотя на первый взгляд не вполне очевидным смыслом, а комментарий, основанный в значительной мере на данных просопографии, позволяет проследить историю ряда семейств из Дейр эль-Медины на протяжении трех-пяти поколений. В результате, когда книга прочитана, читатель с удивлением убеждается, что фрагмент древнеегипетской действительности, ограниченный десятком километров и несколькими веками, стал ему гораздо ближе, ожил, потерял безликость, характерную для источников, на которых построено исследование. Становится очевидным, какое огромное значение имело бы издание полной просопографии Дейр эль-Медины. За такую работу во всем мире мог бы взяться только Е. С. Богословский, и если бы судьба не была к нему столь жестока, египтология могла бы обогатиться важнейшим трудом. Евгений Степанович подошел к порогу нового синтеза, и его последняя книга ярко свидетельствует об этом. Если бы все его оригинальные мысли легли на бумагу, мы получили бы превосходную картину жизни Египта Нового царства. К сожалению, этому не суждено было осуществиться.

Е. С. Богословский ушел в расцвете таланта. Его перу принадлежат три монографии и около шестидесяти статей, выхода в свет ждут альбом египетских памятников Музея им. Чюрлениса в Каунасе и несколько более мелких работ, и трудно представить, сколько бы он еще мог сделать. Евгении Степанович был полон новых планов, в ближайшее время собирался приняться за работу над каталогом новоегипетских стел и над изданием ряда папирусов из собрания Эрмитажа. Его отличало непрестанное стремление к истине и готовность платить за нее самую дорогую цену; у него было глубокое личное отношение к науке, так что малейшая ошибка или хотя бы неточность коллеги воспринималась им очень болезненно. Через всю жизнь он пронес преданность своим учителям и, уже будучи совершенно больным человеком, надолго отложил в сторону собственные дела, чтобы подготовить к печати труды Ю. Я. Перепелкина: две книги — вторая часть «Переворота Амен-хотпа IV» и особенно незавершенное «Хозяйство староегипетских вельмож» вышли в свет только благодаря его самоотверженной работе.

Все мы знали о неизлечимости болезни Евгения Степановича и все же надеялись на чудо. Чуда не произошло, и утрата наша невосполнима.

Сектор Древнего Востока
Ленинградского отделения
Института востоковедения АН СССР,
Сектор Древнего Востока Эрмитажа