ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ СТРУВЕ (1889-1965)
15 сентября 1965 г. скончался Василий Васильевич Струве, действительный член АН СССР, выдающийся востоковед и историк. Эта смерть была тяжелой утратой для нашей отечественной и мировой ориенталистики.
Кипучая и плодотворная научная деятельность Василия Васильевича Струве была столь многообразна, глубока и широка, что одному лицу едва ли возможно с достаточной полнотой охватить ее. Говоря это, я имею в виду не отдельные факты и даты его научной биографии, а значение деятельности В. В. Струве для развития разных востоковедных дисциплин, для нашей исторической науки в целом.
Решающее значение для научной биографии В. В. Струве имело то обстоятельство, что она началась на стыке двух эпох. С одной стороны, Василий Васильевич впитал в себя все самое лучшее и ценное, что создано было классическим российским востоковедением в лице таких ученых как М. В. Никольский, В. С. Голенищев, В. И. Алексеев, Ф. И. Щербатской, Б. Я. Владимирцов, И. Ю. Крачковский, Б. А. Тураев, П. К. Коковцев. Он не только лично знал всех членов этой блестящей плеяды, не только постоянно с ними общался, но и был учеником и младшим коллегой Бориса Александровича Тураева и Павла Константиновича Коковцева, имена которых всегда вспоминал с глубоким уважением и большой теплотой. От классического русского востоковедения Василий Васильевич унаследовал замечательную филологическую подготовку, необычайно широкий диапазон научных интересов, горячую, страстную любовь к своей науке, поразительное трудолюбие и любознательность. Любознательность эта была прямо-таки неукротимой: на протяжении всей своей жизни, с необычайной энергией и целеустремленностью, Василий Васильевич осваивал одну за другой новые, ранее ему не известные области знания.
В. В. Струве великолепно понимал существо и механизм науки. Он неустанно искал широкие теоретические обобщения, скрупулезно относился к изучению фактов, больших и малых: он их собирал, классифицировал, синтезировал. Любое из многочисленных исследований Василия Васильевича построено на тщательно собранном и проверенном, по возможности полном фактическом материале. По существу он, как и все крупные ученые в любой отрасли знания, придерживался того метода исследования, который В. И. Ленин характеризовал следующим образом: «…необходимо брать не отдельные факты, а всю совокупность относящихся к рассматриваемому вопросу фактов, без единого исключения …».
Говоря о широте эрудиции В. В. Струве, я имею в виду не только его глубокие познания в египтологии, шумерологии и т. д., но и то, что он был по специальности не только историком, но филологом, археологом, этнографом. Короче говоря, он был всеобъемлющим специалистом в древней истории стран Ближнего Востока. Подчеркнем, что таких специалистов в мировом востоковедении были только единицы и среди них наш соотечественник академик Б. А. Тураев, учеником которого был В. В. Струве.
Чтобы проиллюстрировать широту и многогранность его научных интересов, назову некоторые из его исследований: «К вопросу о Тутмосидах», 1923; «Лошади в мистериях Осириса»; «Папирус 1116 recto и пророческая литература древнего Египта», 1925; «К локализации страны Маган»; «К истории патесиата Гишху», 1922; «Иштарь-Исольда в древневосточной мифологии», 1932; «Еще раз о рабовладельческой латифундии Сумера III династии Ура», 1934; «Рудимент классового показателя в сумерийском языке», 1934; «Хетты», 1935; «О гуманности хеттских законов», 1947; «Надпись Ксеркса о „дэвах“ и религии персов», 1944; «Родина зороастризма», 1944; «Новые данные истории Армении, засвидетельствованные Бехистунской надписью», 1946; «Египетская задача в сочинении армянского математика», 1930;«Арийская проблема», 1947; «Дешифровка протоиндийских письмен», 1947; «Протоиндийские надписи», 1948; «К интерпретации угаритского текста, „Рождение богов“», 1956; «Борьба с рабством-должничеством в Вавилонии и Палестине», 1958; «Происхождение алфавита», 1923; «Происхождение семитского алфавита», 1923; «Ефрем и Манассей», 1922; «Die Kreisberechnung in der Mathematik der Hebräer» 1929; «Упоминание иудеев в ранней эллинистической литературе», 1927; «Zur Geshichte der judischen Kolonie von Elephantine», 1926; «Финикия», 1936; «Филистимляне», 1936; «Урарту -древнейшее государство на территории СССР» и др. Наконец, упомяну, что из-под его пера вышло исследование одного коптского папируса из коллекции Б. А. Тураева, что уводит нас далеко за пределы истории древнего Востока, в христианский средневековый Египет.
В. В. Струве был не только замечательным ориенталистом, но и эрудированным античником. Он прекрасно владел греческим и латинским языками и обладал обширнейшими познаниями в области античной истории и культуры, о чем свидетельствует ряд его исследований: «К вопросу об Албцсира», 1913; «Плебеи и илоты», 1933; «Геродот и политические течения в Персии в эпоху Дария I», 1948; «Общественный строй Крита», 1950. Напомню, что по инициативе и при активнейшей поддержке Василия Васильевича под его редакцией вышел «Корпус боспорских надписей». Василий Васильевич был одним из немногих ученых во всем мире, кому были доступны в оригинале письменные источники истории большинства народов древнего мира. Это совершенно исключительная база для научного творчества. Именно на этой базе и были написаны перечисленные выше многие другие его исследования. Именно на этой же базе основываются его интереснейшие исследования по истории и культуре эллинистического Египта и других стран.
К таким исследованиям относятся, например, «Право владения землями пахотной и виноградной в Птоломеевском Египте», 1915; «Развитие храмового иммунитета в Птоломеевском Египте», 1917; «У истоков романа об Александре»; 1927; «Эпос Гомера и круг сказаний о царе Петубастисе», 1929; «Значение некоторых из демотических папирусов Государственного Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина для истории и культуры Птоломеевского Египта» (Доклады Советской делегации на X Международном конгрессе историков в Риме, 1956) и др., а также ряд исследований об египетском историке Манефоне, отрывки из трудов которого, написанных на греческом языке, дошли до нас в передаче других античных авторов. Среди трудов, посвященных Манефону, выделяется замечательная монография: «Манефон и его время», 1928-1930. В этой монографии маститый ученый впервые показал, что египетский историк Манефон, написавший на греческом языке историю своей родины для ее новых повелителей Лагидов, опирался на подлинные египетские данные, что он был знаком с содержанием египетских архивов и что неверные и искаженные цифры и другие данные, содержащиеся в его отрывках, дошедших до нас в передаче других античных авторов, исходят не от Манефона, а от тех, кто знакомился с его трудом и цитировал еще в древности.
Во всех своих произведениях, посвященных проблемам эллинизма, В. В. Струве, опираясь на конкретные факты, придерживался той точки зрения, что египтяне и другие народы древнего Востока оказали существенное влияние на умственную и культурную жизнь античных народов. К этому выводу Василий Васильевич пришел исходя из изучения письменных источников народов древнего Востока. Он подошел к изучению эллинизма, этого важнейшего всемирно-исторического явления, с двух позиций: с позиций античника и с позиций ориенталиста, в совершенстве владея материалом каждой из этих позиций, и такой подход к исследованию греко-восточного синкретизма и дал те положительные результаты, которые утверждают несомненно правильную, фактически обоснованную концепцию исторической преемственности культурного развития человечества. Эту концепцию мы находим и в его уже упомянутом исследовании о Гомере и Петубастисе, в этюде об египетских корнях романа об Александре, в его превосходнейшем издании и исследовании московского математического папируса, в названной монографии о Манефоне и в других работах.
В. В. Струве принадлежал к тем передовым русским интеллигентам, которые полностью и безоговорочно приняли Великую Октябрьскую революцию. Марксистское мировоззрение и его теоретическое обоснование были глубоко, органически восприняты Василием Васильевичем, и он взял их на вооружение в своей практической деятельности — в научно-исследовательской и педагогической работе, которым он отдавался целиком до последних дней своей жизни. Подчеркиваю, что именно Василий Васильевич Струве в истории мировой науки был первым корифеем востоковедения, ставшим марксистом и организатором общества историков-марксистов.
И в наши дни, и тремя десятилетиями раньше мы все считали само собой разумеющимся, что наше востоковедение должно базироваться на марксистской методологии. Но тогда, когда Василий Васильевич впервые вступил на этот многообещающий путь, было далеко не так ясно, в чем собственно заключается применение марксизма к ориенталистике. В. В. Струве, опираясь на материалистическое понимание истории, впервые приступил к анализу самых темных, запутанных и неисследованных, но вместе с тем фундаментальных вопросов истории древнего Востока.
У классического русского и мирового востоковедения в этом направлении не было никаких конструктивных положений: ведь немарксистской науке совершенно чуждо понятие общественно-экономической формации, и если древневосточные общества те или иные буржуазные исследователи расценивали как феодальные, то они исходили вовсе не из понятия общественно-экономической формации, а из черт внешнего сходства в политической организации древневосточных обществ в определенные периоды их развития (например, Египта в эпоху Среднего Царства) с некоторыми чертами политической организации средневековых европейских и азиатских обществ. Дело, однако, в том, что эти чисто поверхностные явления сами по себе никак не объясняют и не освещают классовую структуру древневосточных обществ, существо имевшихся там классовых противоречий и метод эксплуатации непосредственных производителей, т. е. не представляют в наше распоряжение той совокупности данных, на основе которых и должно строиться подлинно научное исследование общества в свете материалистического понимания исторического процесса.
В. В. Струве поставил перед собой грандиозную задачу — разрешение этих проблем в результате исследования огромного, прямо-таки необозримого конкретного фактического материала из всех стран Древнего Востока. Несмотря на свою колоссальную эрудицию, он отлично сознавал неосуществимость разрешения этой задачи лишь своими собственными силами и поэтому неустанно трудился над созданием советской школы историков-марксистов древнего Востока, которую он на протяжении своей жизни действительно создал, что является его бессмертной заслугой. Имея ряд коллег и учеников, Василий Васильевич, однако, долгие годы нес на себе основное бремя научно-исследовательской работы в этой области. Из многочисленных работ его по социально-экономической истории древнего Египта следует особо выделить две. Первая из них, подводящая теоретический итог предыдущим исследованиям, называлась «Проблемы зарождения, развития и разложения рабовладельческих обществ древнего Востока» (1934). Другая работа была посвящена общей истории древнего Востока — «История древнего Востока», второе издание которой вышло накануне Великой Отечественной войны, в 1941 г.
Если характер античных обществ Греции и Рима в эпоху их расцвета и упадка историками-марксистами вслед за основоположниками марксизма единодушно определялся как рабовладельческий, то с вопросом об обществах древнего Востока дело обстояло совершенно иначе. Зарубежная наука в целом не интересовалась проблемами характера древневосточных обществ и довольствовалась при их характеристике термином «феодальный», основываясь, как указывалось, на чисто внешних признаках. Некоторые советские ученые в тот начальный период нашей науки под влиянием этой терминологии стали искать признаки феодального способа производства в древневосточных обществах. Некоторым стало казаться, что они нашли эти признаки в том, что часть эксплуатируемых непосредственных производителей занимала такое положение в обществе, которое в какой-то степени напоминало положение крепостных. Но такая интерпретация источников не была единственно возможной. Эта интерпретация в корне расходилась с марксистско-ленинским пониманием сущности исторического процесса как последовательной смены прогрессивных общественно-экономических формаций. Конечно, зигзаги и скачки назад в историческом процессе — несомненные факты. Но продолжительность их по сравнению с общей линией развития очень кратковременна.
Гораздо более существенно, что, допустив феодальный характер древневосточных обществ, на смену которым пришли античные рабовладельческие общества, неизбежно надо было ожидать, что эти последние во всех отношениях ниже древневосточных. В действительности же дело обстоит как раз наоборот. Для В. В. Струве тезис о феодализме на древнем Востоке стал поэтому принципиально неприемлемым. Но эту точку зрения надо было обосновывать не на умозрительных выводах, а на конкретных исторических фактах.
Углубляясь в темные дебри социально-экономических отношений на древнем Востоке и рассматривая эти отношения в свете марксистской методологии, Василий Васильевич проникал все глубже в суть этой фундаментальной и чрезвычайно сложной проблемы. Он открыл много нового и пришел к очень важным выводам. Они заключались в следующем: во-первых, стало совершенно несомненным фактом, что во всех классовых обществах древнего Востока в той или иной степени существовали рабовладельческие отношения, причем рабство походило на античное. Об этом прямо говорят такие источники, как кодекс Хаммурапи, Хеттский судебник и ряд других документов. Иначе говоря, это были рабы такого типа, про которых Энгельс сказал: «Раб считается вещью, а не членом гражданского общества». К. Маркс же определил раба таким образом: «Раб не продает свой труд рабовладельцу, так же как вол не продает своей работы крестьянину. Раб вместе со своим трудом раз и навсегда продан своему господину. Он — товар, который может переходить из рук одного собственника в руки другого. Сам он — товар, но труд не является его товаром». Второй вывод заключался в том, что таких рабов все же было немного по сравнению со всей массой непосредственных производителей; иначе, констатировалось количественное различие между античным и древневосточным рабством. Третий вывод заключался в том, что на древнем Востоке не было феодализма. Сами по себе эти выводы были очень важны. В этом огромная заслуга Василия Васильевича.
Но в связи с проблемой характера древневосточных обществ возникла другая, не менее важная проблема, которая заключалась в следующем: если рабы не составляли большинства непосредственных производителей и рабство не было определяющим фактором общественно-экономических отношений на древнем Востоке, то кем же фактически были в большинстве своем непосредственные производители, каким способом они эксплуатировались?
В многочисленных отдельных работах В. В. Струве показал, что непосредственные производители состояли не только из свободных общинников, но и очень многочисленных зависимых людей, оторванных от средств производства и работавших вследствие внеэкономического принуждения на господина (коллективного или индивидуального). Исследование положения в обществе этой категории населения показало, что эти люди не полностью превратились в вещь хозяина, что в их социальном положении обнаруживаются признаки, в какой-то степени напоминающие признаки, свойственные эксплуатируемому непосредственному производителю при феодализме, что собственно и послужило поводом для некоторых ученых усматривать феодализм на древнем Востоке. Внимательное исследование трудов Василия Васильевича показывает, что по существу именно этих зависимых людей он и считал рабами, иначе говоря, проводил четкое качественное различие между рабами древневосточными и рабами античными: «… рабовладельческий способ производства на древнем Востоке приобретает своеобразные черты, отличающие его от античного рабства»,- писал он в своей «Истории». Василий Васильевич, хотя этого он, кажется, нигде точно не сформулировал, рабов древневосточного типа, т. е. рабов еще полностью не обезличенных, рассматривал по сути дела как рабов еще не вполне созревших до типа античных рабов. Это обстоятельство имеет первостепенное значение для понимания его исторической концепции. Это было совершенно новым подходом к проблеме о рабстве. Всякая общественно-экономическая формация, а следовательно, и метод эксплуатации непосредственного производителя, является историческим, а не статическим явлением. Античное рабство является не начальным, а конечным пунктом многовекового развития рабства, и совершенно несомненно, что на ранних ступенях своего развития рабство во всех своих аспектах отличалось от рабства античного. Именно поэтому Василий Васильевич ввел в своих трудах термин «раннее рабовладение», которым он обозначал явление, качественно отличающееся от античного рабства. Противники точки зрения В. В. Струве упустили из виду этот важнейший факт: они подходили к древневосточному рабству с параметрами античного рабства и, находя в древневосточных обществах сравнительно незначительное число рабов античного типа, полемизировали с В. В. Струве, по существу ломясь в открытую дверь. Любопытно отметить, что даже некоторые его сторонники и ученики впали в ту же ошибку, считая что он отстаивал наличие больших масс рабов античного типа в древневосточных обществах. В некоторых статьях утверждалось, что в эпоху Нового Царства Египет вел многолетние войны исключительно с целью захвата рабов. Эти преувеличения вовсе не отражают взглядов Василия Васильевича в целом и являются результатом недопонимания его концепции. Отстаивая горячо свои взгляды и убеждения, Василий Васильевич всегда глубоко уважал свободу мнений в научных проблемах.
Сам В. В. Струве никогда не был догматиком. Он никогда не считал, что проблема древневосточного рабства окончательно и бесповоротно решена. В одной из своих статей, опубликованных незадолго до смерти, он писал: «Конечным выводом моих исследований об установлении способа производства в обществах древнего Востока было утверждение, что последние являлись в смысле своей формации первой ступенью в истории рабовладельческих обществ. Правда, я мог это положение доказать или, во всяком случае, сделать его весьма вероятным…». Научный поиск был лозунгом его жизни. В. В. Струве, как это ясно из всей его деятельности, считал, что вопрос о форме эксплуатации на древнем Востоке (эту форму он предварительно назвал «ранним рабовладением») надо досконально исследовать на огромном фактическом материале. Сам он для своей работы выбрал очень ответственный участок — Шумер. Используя шумерийский материал, он создал замечательную картотеку, которая будет опубликована в одном из томов его избранных произведений. Эта картотека — неопровержимое свидетельство характера научно-исследовательской деятельности Василия Васильевича: это не оперирование голыми схемами социологического порядка, а кропотливое изучение огромной массы систематизированных источников.
Несколько слов об «азиатском способе производства». В одной из своих последних статей Василий Васильевич, полемизируя с французскими историками-марксистами Годелье и Сюре-Каналем, выдвинул гипотезу, что до раннего рабовладения на древнем Востоке господствовал благодаря особым естественно-историческим условиям «азиатский способ производства». Эта гипотеза не могла быть доказанной в силу того, что речь идет об эпохе за пределами писаной истории. Вообще же следует отметить, что вопрос об «азиатском способе производства» достаточно сложен и неясен. Выяснение и определение признаков «азиатского способа производства» осложняется тем, что сами основоположники марксизма по этому поводу точно не высказались, интерпретаторы же их дают на этот счет весьма различные объяснения. Однако все они сходятся на том, что при «азиатском способе производства» не было частной собственности на землю. А в классовых обществах древнего Востока существование этой собственности — несомненный факт. Итак, древневосточные классовые общества — общества не феодальные, не общества «азиатского способа производства» и не общества античного рабовладения. Это нечто особое. Насколько правомерно их называть «раннерабовладельческими», какой в точности механизм эксплуатации там господствовал в основном — это еще предстоит выяснить.
Невозможно недооценивать значение для науки трудов В. В. Струве, который без всяких предшественников вступил на трудный путь марксистского исследования истории древнего Востока — огромного периода в несколько тысяч лет, отдаленного от нас тысячелетиями. Труды Василия Васильевича — огромный вклад не только в востоковедение, но и в сокровищницу марксистско-ленинского понимания исторического процесса.
Очерк о жизни и деятельности Василия Васильевича Струве был бы неполон, если бы вкратце не осветить его кипучей научной, педагогической, административной и общественной деятельности.
В. В. Струве никогда не был замкнутым, кабинетным ученым. Он был связан с широким кругом людей, принимая активное участие в общественной жизни нашей страны. Он живо откликался на события внутренней и внешней политики нашей Родины, был депутатом Ленсовета, неоднократно выступал по радио и телевидению по животрепещущим вопросам текущей жизни. В тяжелые годы Великой Отечественной войны, несмотря на трудности и лишения, Василий Васильевич с удвоенной энергией трудился на ниве науки.
В течение многих и многих лет В. В. Струве возглавлял научно-исследовательские институты АН СССР. Много лет он заведовал кафедрой древнего Востока ЛГУ, той самой кафедрой, на которой он когда-то учился у Б. А. Тураева. Учениками Василия Васильевича являются многие ученые нашей страны, начиная с академиков и кончая рядовыми историками, археологами, филологами.
Василий Васильевич всю жизнь любил людей, бережно растил учеников, радовался их успехам. Правилом его жизни было активно делать добро людям. Дружелюбный, жизнерадостный, исполненный юмора и остроумия, он был душой любого общества, в котором бывал. И при этом он никогда не забывал интересов науки, на алтарь которой он положил всю свою жизнь без остатка. Достаточно напомнить, как в 1960 г., во время XXV Международного конгресса востоковедов, когда Василий Васильевич был уже тяжело болен, он руководил одной из самых ответственных и многочисленных секций конгресса.
Смерть застала Василия Васильевича Струве на боевом посту.
Таков светлый и незабываемый образ ученого-марксиста, патриота, учителя, друга.
Академик М. А. Коростовцев
Текст приводится по изданию: Коростовцев М.А. «Жизнь и деятельность Василия Василия Струве (К 10-летию со дня смерти акад. В.В. Струве)» // Вестник древней истории 3 (1975)